Понты — в предыдущем посте. Здесь — стихи, которые отправляла на литпремию «Фонарь».
ИВАН-ЧАЙ
Поначалу не было даже слёз —
Хоть наотмашь бей, хоть в упор стреляй.
Вместо снега — пепел знакомых звёзд.
Вместо неба — выжженная земля.
И ещё не скоро на той земле
Прорастут терновник да молочай.
Десять лет, десять про́клятых долгих лет
Ты беззвучно плакала по ночам.
И в рассвета муть, и в заката медь
Отправляла весточки по ветрам...
Не реветь, не верить и не реветь,
Не носить монеты в нарядный храм.
Море дышит мерно и тяжело.
За грудиной ноет, да не горит.
Ветры дуют, брызги стучат в стекло,
Выбивая тот же знакомый ритм.
Двадцать лет прошло или тридцать три —
Разве это важно, в конце концов?
«Говори, пожалуйста, говори,
Даже если я не услышу слов...»
Затихают чаячьи голоса.
Шторм уходит. Гаснет в окне свеча.
На беззвёздных выжженных небесах
Всё цветёт отчаянный иван-чай.
СОХРАНИ МЕНЯ В ОБЛАКО
Наваждением, мороком,
Лунным зайцем, ящеркой, кошкой, птицей —
Сохрани меня в облако,
Прежде чем нажать «обновить страницу».
Утоли мои фобии.
Не резцом на брошенных обелисках —
Три резервные копии
Запиши на межпозвоночных дисках.
В тихом городе пасмурном
Мы с тобой прощаемся не впервые.
Нарисуй меня наскоро —
Уводящим в небо холмом ковыльным...
Нам бы вымолить странного
И увидеться заново
В этом фильме.
ЭХО
Под утро выпал снег — банальная банальность.
Фонарик-абрикос, пичуга на столбе.
Узоры на стекле — развёрнутый анамнез
Того, что каждый час я помню о тебе.
Искрящийся узор фракталов многомерных
На ледяном окне притихшего купе:
Радисты ищут связь, матросы пьют в тавернах,
Летят на юг орлы, я помню о тебе.
Звенящая зима — чему тут удивляться.
А где-то далеко в небесной вышине
Сияют снежный барс, и тигр, и белый ястреб,
Плывёт Левиафан — и помнят обо мне.